Тут один мой приятель на Маслиху попал. Операцию ему требовалось сделать. Не то чтобы очень уж сложную, но все равно – не насморк лечить. Тем более что мнения насчет умелости наших эскулапов существуют разные.

Но все получилось хорошо, даже замечательно. Операция прошла успешно, и друг мой сразу почувствовал себя значительно лучше. Вместе с одним общим приятелем пошли мы его навестить, чтобы сообща порадоваться. А друг наш, нужно сказать, мужчина крупный. И рост соответствующий, и вес – центнер с хвостиком.

И вот заходим мы, значит, в палату. Лежит приятель в койке, отдыхает. А спиной и тем, что пониже, практически в пол упирается. Койка-то в палате хирургического отделения вполне обычная, с панцирной сеткой, не одной сотней пациентов продавленная.

Мне как-то, лет двадцать с лишним тому, еще в СССР, тоже пришлось в хирургии полежать. Койки, по-моему, те же – царапины на тех же местах. А они уже тогда замены требовали.

Вот, думаю, екарный бабай, уже и в двадцать первый век переползли, а все на тех же полатях. И еще, думаю, неужто и в платных номерах, что для самых состоятельных горожан, тоже на таких раритетах здоровье поправляют?

Совместными усилиями извлекли мы приятеля из койки. Самому-то ему резкие движения и чрезмерные усилия пока противопоказаны – швы послеоперационные разойтись могут. И опереться не на что, даже тумбочки рядом с кроватью нет.

– А как же – спрашиваем – в случае естественной нужды? Терплю – отвечает – пока какая-нибудь архимедова опора не подвернется.

Вспомнилось мне как-то прочитанное мнение забугорных спецов, хорошо знакомых с нашей медицинской отраслью.

Врачи – говорят – у вас есть замечательные. Сложнейшие операции делать могут. А все остальное зачастую на африканском уровне. Любой успех на операционном столе свести на нет может.

А говорили, что наше федеральное медицинское учреждение финансируется – лучше некуда.

Саровский прохожий